Электронная библиотека \ Страницы истории: к 100-летию ИГУ

«Дело» 1918 г.

От Ректора Ирк. Государствен. Университета. 

В 1918-19 учебном году в Иркутском Университете ОТКРЫВАЮТСЯ
историко-филологический и юридический факультеты в составе двух
первых курсов. 

Прошения на имя ректора, с обозначением факультета, с 1) аттестатом о
среднем образовании; 2) метрикой о рождении; 3) собственноручными
копиями с документов; 5) ста рублями за право учения в первом полугодии
принимаются в канцелярии университета – в здании женского инст.
(Набережная) с 23 авг. н. ст. 1918 г. от 10 до 12 ч. д.
Начало занятий предполагается 1 октября н. ст. 1918 г.

 

Востоковедение в Иркутском университете. 

Авторитетные ученые, с немалым административным опытом, вырабатывавшие устав первого университета Вост. Сибири, ввели в план его историко-филологического факультета восточное отделение. Другими словами – новый университет должен стать одним из немногих пока русских центров востоковедения. Смысл этого решения ясен всякому, кто бросит даже беглый взгляд на карту. Иркутск – естественное средоточие громадного края, Вост. Сибири; этот край, – если отрешится от старого административного значения названия, – охватывает десятки, сотни тысяч квадратных верст от Енисея до Великого океана, от Байкала до «Студеного моря». Наш город расположен недалеко от монгольской границы; далее В. Сибирь граничит с Маньчжурией, Китаем. У вост. границ лежит Япония; одно целое политически составляет с нею Корея. Эти страны – для Европы «Дальний» Восток, для нас – ближний; с каждым годом умножается число нитей, связывающих наши важнейшие интересы с прилегающими странами.

Не только ученый экономист, но всякий обыватель видит воочию значение для потребителя Вост. Сибири монгольского мяса, маньчжурского хлеба, японских фабрикатов, а также и роль китайского и корейского («желтого») труда.

Недаром еще при Петре Вел. в Иркутске (в Вознесенском монастыре) была основана русско-монгольская школа, стоявшая под покровительством еп. Иннокентия Кульчицкого.

Если на изучение прилегающих стран, нас толкает чисто практический интерес, то исследование быта наших инородцев мотивируется соображениями более сложными. Конечно, и практику-коммерсанту, промышленнику – полезно знакомство с бытом и языком бурят, якутов и пр.

Однако, здесь на первом плане должны стоять требования иного порядка: мы должны изучить наш край, его настоящее и его прошлое. Наконец, наша обязанность – как руководящего народа этой обширной страны – приобщить к культуре туземные племена, которые так долго были только объектом эксплуатации.

С другой стороны на нас падает обязанность запечатлеть – пока не поздно – быт этих народов, чтобы внести свою лепту в сокровищницу науки. Не ждать же нам, пока придут ученые «варяги», если мы можем выполнить эту работу своими силами.
Обе задачи – изучение туземцев Вос. Сибири и прилегающих стран, в значительной мере совпадают, переплетаются.

Мы не говорим о пришлых китайцах или корейцах, изучать которых нельзя без изучения вообще китайской или корейской культуры. Достаточно немногих примеров: буряты – отрасль монгольского племени (в узком смысле слова); их язык – наречие монгольского языка. Тунгусы находятся приблизительно в таком же отношении к манчьжурам.
Пожалуй, мы слишком долго остановились на изъяснении истины, самоочевидной: – необходимость изучения Востока в Иркутске, вряд ли кто стане оспаривать, – собственно наша цель – наметить, в общих чертах, границы этого изучения, а также пути и формы его.

Восток, востоковедение – понятия черезчур общие, широкие. В Западн. Европе к Востоку относятся и Балканский полуостров и Россию «русский язык проходят в Парижской школе живых восточных языков». – Обычно у нас под востоковедением разумеют изучение древних и новых культур Азии и части Африки. Пожалуй, нам придется внести и сюда некоторые ограничения.

Конечно, всякое научное знание ценно под всеми широтами.
Так, передняя Азия (и Африка) необходимо должны изучаться в Иркутске постольку, поскольку, т. наз., история древнего Востока (т. е. древних культур бассейна Средиземного моря) является необходимым введением в изучение древней истории. Однако, с точки зрения практической наибольшее значение для нас имеют страны и народы, перечисленные в начале этой статьи: – Монголия, Маньчжурия, Китай, Япония, Корея. Если мы обратимся к духовной культуре, – особенно к важнейшему фактору ее религии, – мы найдем некоторое общее начало – именно буддизм. Все эти страны в большей или меньшей степени буддийские. Это ведет нас к родине буддизма, Индии, и к передаточному этапу – Тибету (без знакомства с тибетским языком и литературой вся монгольская письменность – книга за семью печатями).

Несколько сложнее дело изучения наших инородцев. Якутский язык должен изучаться, конечно, в связи с другими языками турецкой семьи; они полезны и для изучения монгольского языка. Так называемые, палеоазиаты, коренные насельники нашего северо-востока (чукчи, юкачиры и пр.) настолько мало изучены, что организовать сразу же университетское преподавание этих наречий не легко; вероятно, придется связать его пока с изучением этнографии, первобытной культуры, а потом уже перейти к лингвистике.

Выясняется, что страны мусульманского Востока: – Персия, Турция, Аравия, также как и древние семитические культуры (Вавилон, Иудея и проч.) для нас в Иркутске ближайшего практического значения не имеют; во всяком случае оно далеко не то, что в Евр. России (Московский Лазаревский институт восточн. яз. изучает почти исключительно мусульманский Восток). В Зап. Сибири – вследствие близости Средней Азии, положение иное.

Может быть, еще важнее вопрос о характере преподавания.
Оно, может, ведь преследовать цели теоретические или практические. Факультет Восточных языков Петроградского университета стремится вести дело скорее теоретически, но требования государства, нуждающаго в ориенталистах для дипломатической службы, интересы самих студентов приносят известную долю практицизма. При создании Владивостокского института имели ввиду подготовку кадров востоковедов-практиков; эти соображения определили характер деятельности института. Для чисто научной разработки востоковедения, он сделал очень немного. К сожалению, и в области практической он не оправдал ожиданий: лишь небольшой процент окончивших институт приложил свои знания к жизни, посвятил себя той деятельности, для которой создано это учебное заведение.

Очевидно, необходимо найти некий средний путь, поставить изучение Востока так, чтобы ни требования науки, ни практические нужды не терпели ущерба.

Нам представляется весьма целесообразной постановка этого дела в Берлине. Здесь, в университете существуют кафедры восточных языков, преследующие исключительно теоретические интересы. Наряду с ними в семинарии восточных языков, состоящем при университете же, – ведутся чисто практические курсы востоковедения в широком смысле слова, (начиная русским яз. и кончая туземными наречиями германских африканских колоний).

При подобной постановке профессор (с довольно ограниченным кругом студентов) может посвятить свои силы научному изучению, наприм., Китая – его языка, литературы и культуры (именно китайский яз., который практически изучался еще иезуитами в XV в. очень нуждается в научном исследовании), тогда как компетентный преподаватель-практик (лектор) руководит изучением живого языка, пользуясь газетами, образцами оффициальной и торговой корреспонденции и пр.

В семинарии кроме языка изучается, конечно, коммерческая геграфия, туземное право, преподаются необходимые сведения по международному праву, история сношений России и (Сибири) с данной страной и т. п.
Восточное отделение представляется нам вполне аналогичным другим отделениям историко-филологического факультета (историческое, русско-славянское, классическое и т. д.), т. е. специализация начинается лишь с V семестра. В семинарии же могли бы допускаться не только студенты, но и все желающие при условии минимального образовательного ценза. Таким образом и студент восточник не будет лишен возможности ознакомиться с интересующими его странами, – и практический деятель администратор, торговец, кооператор – легко приобретет необходимые ему сведения.

Тяжелые ошибки петербургской дальневосточной политики царского периода дорого стоили России. А как часто ложная политика вытекала из грубого невежества!

Если мы желаем быть сильными, развиваться экономически и духовно в Восточной Сибири, на которую сейчас направлено столько вожделений, – мы должны рационально поставить научение наших соседей, – народов Востока.

18 августа в 1-м общественном собрании состоялся студенческий вечер. Была поставлена шутка «Дух Коли Бузыкина», гуселька «Сказка о царе Ахрамее и царевне Евпраксее», затем дивертисмент и кабарэ. В общем, обычная программа благотворительных вечеров. Даже открытие Иркутского Университета ничем не было отмечено, кроме газеты. С точки зрения материальной, вечер можно считать довольно удачным, публики было много.

Однодневная газета «Gaudeeamus» почти целиком посвящена Иркутскому университету. К сожалению, газета получилась не столько студенческая, сколько профессорская, – почти все статьи принадлежат профессорам, а вообще не студентам. Об этом приходится пожалеть. Пусть газета была бы не совсем удовлетворит. в материал. отношении, но являлась подлинным голосом студенчества, о чем, собственно, говорится в заметке «от редакции». Кстати, газета ничего не потеряла бы, если бы стихотворение «Байкал» не было напечатано. Скорее наоборот.