Электронная библиотека \ Страницы истории: к 100-летию ИГУ
«Дело» 1918 г.
Университет и средняя школа.
В потоке всякого рода старых и новых вопросов, нахлынувших со строительством новой жизни и настоятельно требующих решения, не последнее место приходится отвести задаче нормальной организации средней школы. С горьким прискорбием приходится констатировать, что и туда ворвался широкий поток демагогии: и драконовские меры и насилие над личностью учащихся сменилось своим отображением, вывороченным наизнанку, – грубым ухаживанием за учащимися, стремлением угодить ложно понятому демократизму и потаканием всякого рода произволу и хаосу, подменившим истинную свободу. И здесь всем любящим свободу необходимо провести резкую грань между демократической жизненной школой и тем хаосом и распущенностью, широкую культуру которого дал и еще дает скрытый и явный большевизм и зараженная им часть учителей и учеников.
Мы хотели бы в этой статье обратить внимание всех, интересующихся жизнью школы, на одну сторону этого сложного вопроса. Еще в министерстве Игнатьева горячо дебатировался вопрос о реформе средней школы и тогда обнаружилось стремление свести всю среднюю школу на семиклассные учебные заведения. С открытием новых университетов, в частности – Иркутского университета, снова необычайно остро встает вопрос о том, кого принимать беспрепятственно в высшую школу. Женские курсы оказались переполненными гимназистками со свидетельствами об окончании семи классов или восьмого общеобразовательного. Наряду с этим появились слушательницы с аттестатами зрелости, полученными в т. наз. восьмом дополнительном классе. Все они ждут облегчения доступа в университет на равных правах со студентами. К общим протестам, присоединился голос питомцев семиклассной коммерческой школы, не желающих поступать слушателями и держать хотя бы только некоторые дополнительные экзамены. Как быть в этом случае?
Прежде чем ответить на этот вопрос, мы должны, прежде всего, совершенно определенно подчеркнуть, что по общим наблюдениям, как профессуры, так и вдумчивой части студенчества, средняя школа, вот уже ряд лет, шлет в итоге молодежь с целым рядом вопиющих недочетов. Если старая казенная школа забивала и вылущала средние дарования, то теперь, как ни горько в этом признаваться, идут выпуски даже далеко не всегда грамотно пишущих людей. Кто имел дело с прошениями учащихся, тот знает, какое количество их пересыпано элементарными грамматическими ошибками при крайне нескладном стиле. Но хромает не только грамматика, а все предметы вообще. Отсутствие хорошей основательной подготовки затушевывается умением развязно разговаривать обо всем, не задаваясь особенно вопросом о своей подготовленности к решению многих вопросов. Например, естественники без конца жалуются, что многие учащиеся, понахватав верхов «природоведения» в средней школе и развратившись на чрезмерном стремлении преподнести им все в тщательно отполированном «наглядном» – готовом виде, совершенно утрачивают интерес и способность понимать глубины науки. Старое наблюдение Достоевского: «Дай нашему гимназисту карту звездного неба и он вам вернет ее назавтра исправленной», к сожалению, оказывается применимой и к нашим гимназистам.
Уровень подготовки значительно упал. Это ясно показывает, что во всей нашей реформе есть коренная ложь, тем более печальная, что она дает повод неразумным и мало осведомленным людям требовать от университетов, чтобы они приспособились к пониженной средней школе. В результате совершенно неминуемо надвигается общее понижение нашего образовательного уровня.
Средняя школа нуждается в коренных реформах. Она ненормальна в сочетании двух резко несходных возрастов, детского и отроческого; она молчит о многом, о чем молчать нельзя; она говорит о некоторых вещах, о которых можно было бы в средней школе молчать. О программах можно спорить, но ясно, во всяком случае, одно, что речь может идти только о повышении, а не о понижении образовательного уровня средней школы.
Отказываясь от чрезмерной широты материала, школа должна дать основательные знания элементов, без которых не может обойтись интеллигентный человек, и немыслима нормальная работа в университете. Вместо того, чтобы вводить студенчество в глубины науки, университет вынуждается теперь нередко дать сначала то, что молодежь не вынесла из средней школы. Всякому ясно, что университетская специализация предполагает хорошую основную канву, данную средней школой, на которой потом высшая школа может расширить свои узоры.
Учащихся, испытывающих ряд ненормальностей школы, тяготит пребывание в ней, и они увлекаются возможностью быстро кончить, но позже, когда они попадут в университет, уважающий себя и предъявляющий серьезные требования к знаниям студенчества, они или вынуждены проделывать формальности, кое-как с грехом пополам получая бумажки и уходя в жизнь без всяких знаний, вызывая нарекания у людей жизни на высшую школу за то, что она выпускает несведущих и полуобразованных людей, или же, что происходит в большинстве случаев, они вынуждены проводить в высшей школе вместо четырех лет 6 – 7 и более лет, – все это в возрасте, когда надо идти в жизнь, а не сидеть на ученической скамье чуть не до седой бороды. Лишний год в средней школе, затраченный на углубление знаний, обозначает огромную экономию: он гарантирует успешность работы в высшей школе и возможность скорее перейти к жизненной деятельности. Такой углубление необходимо и с точки зрения высшей школы, и с точки зрения жизни. В то время как культурная Европа стремится всячески углубить свою среднюю школу, мы пока что понижаем ее уровень.
(Окончание следует)